Лицо в темноте - Страница 133


К оглавлению

133

— Но ты ведь не ушел, — прошептала Эмма. — Поэтому от тебя что-то зависит, Майкл. Не стану говорить, как бы ты переживал из-за того, что предотвратить было в твоих силах, потому что это делает тебя таким, какой ты есть.

— К этому нельзя привыкнуть. — Майкл уронил голову ей на плечо. — Раньше я удивлялся, почему отец иногда приходил домой и запирался у себя. А когда я ложился спать, они с матерью разговаривали часами.

— Ты можешь поговорить со мной. Майкл привлек ее к себе:

— Я не хотел приходить с этим сюда. Но ты нужна мне, Эмма.

Она подставила ему губы. Если Майклу необходимо сжечь отчаяние в пламени страсти, она предоставит ему такую возможность.

Эмма взяла инициативу на себя. Он всегда любил ее нежно, терпеливо. Но если сейчас его жажда столь же неистова, как и ее, она утолит эту жажду.

На этот раз она постарается прогнать его демонов. Сев на Майкла верхом, Эмма чувствовала особое удовольствие, возбуждая его, ощущая, как под ее руками дрожит горячее напряженное тело. Ни колебаний, ни сомнений. Наслаждаясь в той же степени, в какой дарила наслаждение, она медленно выводила кончиками пальцев круги, возбуждающие линии на горячей коже.

У Эммы возникло желание попробовать на вкус блестевшее в свете лампы тело языком, впитать его губами. Хотя руки Майкла тоже не бездействовали, Эмма ускользнула, словно давая понять: не торопись, позволь мне вести тебя, любить тебя. Она скользила губами по телу, посылая обжигающие стрелы в его плоть.

Майкл слышал стук дождя, ощущал спиной тепло простыни, видел длинные волосы Эммы, струящиеся по плечам. Ее потемневшие бездонные глаза. Желая видеть ее всю, чувствовать ее, он разорвал на ней блузку, и зубы Эммы впились ему в плечо. Она понимала это желание и наслаждалась им. Первобытная дикость, но без жестокости. Возбуждение Майкла бурей откликалось в ней. Они достигли одинакового накала, и Эмма обнаружила, как восхитительно слияние любви и страсти.

Когда Майкл сорвал с нее одежду, ее тихий стон не был знаком поражения. Всю жизнь она ждала, чтобы ее хотели так сильно. Отчаянно, безрассудно, только ее. Но не знала этого. Как не знала и того, что ждала от себя такой же дикой необузданности.

Майкл уже не сдерживался, и Эмма купалась в его неистовстве. Толкала его еще дальше. Когда сильные пальцы впились ей в бедро, Эмма поняла, что он уже не считает ее хрупкой и нежной, требующей защиты. Майкл выдохнул ее имя, в нем слышалось желание обладать, обладать только ею. И принадлежать ей.

Эмма упала на него, торжествующе изогнувшись, высвобождая страсть, принимая его в себя. Первая волна экстаза прокатилась по ее телу, не уменьшив желания, и она сама задала ритм, быстрый, неистовый.

Даже когда Майкл взорвался у нее внутри, она не успокоилась, требуя еще. Она впилась в него губами, потом ее язык скользнул по шее Майкла, нащупал пульсирующую жилку. Тот пробормотал нечто бессвязное и, почти обезумев, стиснул ее, захватил губами ее рот. В следующее мгновение Эмма оказалась под ним, прижатая словно раскаленным горном к кровати.

Она обвила Майкла руками и ногами, открытые глаза не отрывались от его лица. Он увидел, как они вдруг застыли, ощутил, как судорожно вздрогнуло ее тело. Потом губы Эммы изогнулись. Медленно, торжествующе.

Это было последнее, что он увидел перед тем, как его затопила страсть.

Глава 43

Эмму бесило, что она все время оглядывается. Прошла уже почти неделя с тех пор, как она обосновалась в доме на берегу, а Майкл с Конроем неофициально поселились у нее. Репетиция будущего, в которое она начинала верить. Наконец-то Эмма чувствовала себя полноценной женщиной… и счастливой.

И все же ей порой не удавалось избавиться от ощущения, что за ней следят. В таких случаях она убеждала себя, что это лишь очередной журналист, который хочет сделать сенсационный снимок.

Но, оставаясь в доме одна, Эмма запиралась на все замки и держала Конроя поблизости.

Как бы часто она ни говорила себе, что страшится выдуманных призраков, она продолжала оглядываться, ждать.

Эмма подбирала себе подходящий наряд, классический и вызывающий одновременно. Вокруг нее суетились продавцы. Она хотела получить от поездки по магазинам удовольствие, но с облегчением вздохнула, когда все осталось позади и можно было отправиться домой.

Как бы удивилась Кэтрин, как бы засуетилась, если бы Эмма рассказала ей о своей мании преследования. А вдруг в ее отсутствие кто-то действительно проник в дом? А эти странные шумы в трубке? Должно быть, телефон прослушивается.

О господи. Скоро она начнет заглядывать под кровать и будет вынуждена лечиться до конца жизни.

Она ведь сама выбрала Лос-Анджелес, не так ли? Она уже обзавелась личным врачом, а скоро ей потребуется и личный гуру. Дойдет до того, что станет искать единения души с трехсотлетним буддийским монахом.

Эмма наконец засмеялась.

Буддийским монахам придется подождать хотя бы до тех пор, пока она не разберется с насущными делами. «Все будет как в старое доброе время», — подумала Эмма. Она снова на репетиции и делает снимки. Приятно, что ее прошлое и будущее соединились.

Когда Эмма вышла из машины, дорогу ей преградил Блэкпул:

— Какая встреча! Ну, здравствуй, милочка.

Она разозлилась на себя за то, что вздрогнула, и молча попыталась обойти Блэкпула. Но тот с легкостью прижал ее к машине, как когда-то к стене в фотолаборатории, и провел пальцем по ее шее.

— Разве так встречают старых друзей?

— Уйди с дороги.

— Надо поработать над твоими манерами. — Блэкпул ухватил ее за волосы, заставив вскрикнуть. — Маленькие девочки, живущие среди больших денег, вырастают испорченными. Я думал, твой муженек успел исправить тебя… пока ты его не убила.

133