Лицо в темноте - Страница 106

106

Детектив М. Кессельринг

Отдел по расследованию убийств

Вздрогнув, Эмма уронила ее в сумочку. Странно, она забыла, что Майкл полицейский. Как и его отец.

* * *

Кипу газет за две недели Майкл запихнул в шкаф. Взглянув на забитые до отказа баки, он не мог поверить, что столько мусора способны оставить после себя один человек и одна собака. Но больше всего Майкла возмущало то, что в Лос-Анджелесе в пятницу вечером нельзя найти уборщицу.

Сначала он разлил на кухне целый флакон «Топ джоб», одолженный у соседки, и теперь здесь пахло, как в сосновом бору. Потом он заманил Конроя в ванную, помахивая у него перед носом колбасой, и закрыл стеклянные двери.

— Улыбнись и терпи, парень, — сказал Майкл ощетинившемуся от негодования псу.

Он истратил на Конроя полфлакона шампуня, но тот снес все как солдат. Пробовал, конечно, подвывать, но, возможно, это было ответом на пение хозяина. Когда оба завернулись в махровые полотенца, Майкл стал искать в бельевом шкафу фен, заодно отыскал и сковороду, которую давно считал потерянной.

В первую очередь он высушил Конроя.

— Ты должен благодарить своего хозяина, — возвестил Майкл. — Твоя приятельница понюхает тебя и больше не взглянет в сторону этого заносчивого кобеля немецкой овчарки.

Еще полчаса ушло на то, чтобы устранить следы потопа и собачью шерсть. Майкл уже готовился испробовать свои силы в приготовлении салата, когда подъехала машина. Он ожидал, что Эмма приедет в своем лимузине или в шикарном автомобиле, взятом напрокат, но увидел, как она расплатилась с таксистом.

Ветерок ерошил ее волосы и раздувал хлопчатобумажную рубашку, в которой девушка казалась еще миниатюрнее и женственнее. Она смахнула волосы с лица и посмотрела на дом. Она похудела, как Майкл заметил еще в аэропорту, причем сильно. Из стройной превратилась в невыносимо хрупкую.

В ней появилась какая-то неуверенность, чего он раньше никогда не замечал: в походке, в испуганных взглядах через плечо. Майкл уже достаточно прослужил в полиции и много раз наблюдал такую безотчетную панику. У подозреваемых. И у жертв. Судя по ее виду, Эмма готова была удрать, поэтому он быстро распахнул дверь:

— Нашла, значит?

Она замерла, потом, узнав его, расслабилась.

— Да. Ты купил себе дом, — сказала она и тут же почувствовала себя глупо. — Приятный район.

Не успела она войти, как к двери подбежал Конрой. Он рвался на свободу, желая поваляться в грязи и на траве, чтобы избавиться от недостойного и слишком человеческого запаха шампуня.

— Стой! — приказал Майкл.

Но окрик не подействовал бы на пса — его остановило нежное воркование Эммы.

—О, у тебя есть собака. — Нагнувшись, она потрепала Конроя по голове. — Ты хороший пес, да? — Тот не склонен был возражать, сел и позволил Эмме почесать его за ухом. — Да, хороший пес. Такой милый пес.

Еще никто не обвинял его в том, что он милый. Конрой уставился на Эмму одним глазом, скрытым космами, и, повернувшись к Майклу, ухмыльнулся.

— Что ты наделала, теперь он будет дожидаться регулярной похвалы.

— Я всегда хотела иметь собаку.

Конрой прижался к ее ногам, выражая преданность.

— Я дам тебе пятьдесят баксов, если ты заберешь у меня эту.

Эмма рассмеялась, и Майкл увлек ее в дом.

— Как мило.

Она обошла комнату, ей нравилось слышать за спиной звук собачьих шагов.

Большое серое кресло выглядело таким удобным. Длинная низкая кушетка будто приглашала вздремнуть после обеда. На полу лежало одеяло в серую и красную полоску — одновременно ковер и подстилка для Конроя. Вертикальные жалюзи впускали в комнату полосы света.

— А я думала, ты живешь в каком-нибудь коттедже на побережье. О, «Ноги Марианны».

Обрадованная, Эмма подошла к фотографии, висящей над кушеткой.

— Я купил ее на твоей выставке.

— Почему? — удивилась она.

— Почему купил? — Майкл задумчиво сунул в карманы большие пальцы. — Она мне понравилась. Если ты хочешь поговорить со мной о полутонах и технике, забудь. Все дело в том, что это великолепные ноги, снятые с умом.

— Твое мнение гораздо приятнее рассуждений о технике. Улыбнувшись, Эмма снова повернулась к снимку. Чтобы сделать снимок, ей потребовалось больше двух часов. В нем не было чего-то технически сложного, просто они с Марианной не могли сойтись во взглядах на туфли. В конце концов выбрали простые черные тапочки.

— Тебе не обязательно было покупать фотографию. Я знаю, какие умопомрачительные цены выставил Раньян. По крайней мере один снимок я тебе должна.

— Один ты мне уже дала.

Эмма вспомнила фотографию Майкла с отцом, которую она сделала давным-давно.

— Ну, тогда я еще не была профессионалом.

— Полагаю, ранняя Макавой будет стоить приличных денег, если я вздумаю продать снимок.

Эмма быстро инстинктивно отдернула руку, когда он коснулся ее. «Пугливая и недоверчивая», — машинально отметил Майкл. Впрочем, это естественно, когда распадается брак.

— Пойдем на кухню. Я как раз начинал готовить ужин.

Конрой последовал за ними и, когда Эмма села за стол, влюбленно положил голову на ее ногу. Майкл налил вино в бокалы, одолженные у соседки, затем включил радио.

— Давно ты живешь здесь? — спросила Эмма, лениво поглаживая собаку ногой.

— Почти четыре года.

Майкл разложил на столе овощи и недоуменно взглянул на них. Жаль, что он не поинтересовался у соседки, как готовится салат. Ополоснув латук, он взялся за соседский нож для разделки мяса.

— Что ты делаешь? — спросила Эмма.

— Готовлю салат. — От ее взгляда Майкл замер с ножом в Руке, занесенным над головкой чеснока. — Может, салат тебе не нравится?

106