Лицо в темноте - Страница 66

— Тебе всегда недоставало ума, — нахмурилась Джейн, прикладываясь к стакану. — Я выбивалась из сил, экономила, чтобы купить тебе платье и накормить. А от тебя ни капли признательности. — Она снова потянулась за бутылкой. — Только хныкала и ревела, а потом ушла за отцом, даже не оглянувшись. Зажила припеваючи, не так ли, девочка моя?

— Я думала о вас, — пробормотала Эмма.

Джейн снова постучала по стакану. Ей хотелось принять дозу, но она боялась, что, если выйдет из комнаты, девчонка исчезнет, а с ней и все надежды.

— Он настроил тебя против матери, — заплакала Джейн от жалости к себе. — Он хотел, чтобы ты принадлежала только ему, хотя это я перенесла муки родов, а потом одна воспитывала ребенка. Знаешь, я ведь могла избавиться от тебя.

Эмма пристально всматривалась в лицо матери.

— Почему же вы этого не сделали?

Джейн обхватила стакан руками, которые уже начинали трястись. Она провела без дозы несколько часов, а джин был плохой заменой. Однако у нее хватило ума не признаться, что она боялась подпольного аборта больше, чем родов на чистой больничной койке.

— Я любила его. — И поскольку Джейн верила в это, ее слова прозвучали убедительно. — Я всегда любила его. Ты знаешь, мы росли вместе. Он тоже любил меня. Если бы не его музыка, его проклятая карьера, мы бы не расстались. Но он любил только свою музыку. Ты думаешь, он любит тебя? — Джейн встала, слегка пошатываясь. — Его заботил только собственный имидж. Ему не хотелось, чтобы глупая публика думала о Брайане Макавое как о человеке, бросившем своего ребенка.

Прежние сомнения и страхи нахлынули так быстро, что Эмма с трудом выдавила:

— Он любит меня.

— Он любит Брайана.

Джейн подалась к ней, и ее глаза заблестели от удовольствия. Теперь она может заставить страдать лишь немногих. Брайана, видимо, уже нет. Зато в ее силах заставить страдать Эмму, а это почти так же приятно.

— Он наплевал бы на нас обеих, если бы не испугался скандала. Именно так он бы и поступил, но я пригрозила, что обращусь в газеты.

Джейн не упомянула, что обещала убить себя и Эмму. По правде говоря, для нее это не имело значения — она попросту забыла о своей угрозе.

— Он понимал, и его говнюк менеджер тоже, какой поднимется визг, если пресса начнет скулить о том, что идол рока оставил в нищете своего незаконнорожденного ребенка. Поэтому он забрал тебя, заплатив мне приличную сумму, чтобы я больше не появлялась в твоей жизни.

Эмме стало дурно и от этих слов, и от зловония, которым пахнуло на нее, когда Джейн говорила.

— Он заплатил вам?

— Я заработала эти деньги. — Джейн схватила ее за подбородок. — Я заработала все до последнего фунта, и даже больше. Он купил тебя и собственное спокойствие. За мизерную для него цену. Но так и не получил желаемого, верно? Спокойствие купить нельзя.

— Отпустите. — Эмма оттолкнула руку Джейн. — Не прикасайтесь ко мне.

— Ты моя в такой же степени, как и его.

— Нет. — Девушка встала, молясь, чтобы ноги держали ее. — Нет, вы продали меня и все права материнства, которые у вас были. Возможно, он купил меня, Джейн, но он тоже не владеет мной. Я пришла к вам с просьбой остановить съемки фильма по вашей книге, надеясь, что у вас, может быть, остались ко мне какие-то чувства, достаточные для того, чтобы удовлетворить мое единственное желание. Но я зря потратила время.

— Я все еще твоя мать, и ты не можешь ничего изменить! — закричала Джейн.

— Да, не могу. Мне придется научиться жить с этим.

— Хочешь, чтобы я остановила съемки? — Джейн схватила ее за руку. — Очень хочешь?

Эмма спокойно обернулась и бросила на нее последний взгляд:

— Думаете, я заплачу вам? На этот раз вы просчитались, Джейн. От меня вы не получите ни пенни.

— Сука!

Джейн «ударила ее по щеке, но Эмма не стала уклоняться. Она просто открыла дверь и ушла.

Она долго бродила по улицам, не обращая внимания на смех, ревущие двигатели и рождественское веселье. Слез не было. Эмма поражалась своей способности сдерживать их. Возможно, из-за мороза или шума. Так просто ни о чем не думать. Поэтому, оказавшись у дома Бев, она не поняла, как здесь очутилась.

Не было времени ни думать, ни чувствовать. Она постучала. Пора связать все разорванные концы и продолжить свою жизнь.

Дверь отворилась. Тепло и рождественские песни. Аромат хвои и радушия. Эмма глядела на Элис. Как странно встретиться со своей няней. Та узнала ее, и губы у нее задрожали.

— Здравствуйте, Элис, очень приятно видеть вас.

Няня продолжала стоять на месте, только из глаз закапали слезы.

— Элис, если зайдет Терри, передай ему этот сверток. Я вернусь к… — Бев умолкла, выронила из рук маленькую черную сумочку и прошептала: — Эмма.

Они стояли в четырех футах друг от друга, а между ними плакала Элис. Бев первая бросилась к Эмме, стиснула ее в объятиях и вдруг устыдилась.

— Мне нужно было позвонить, — начала девушка. — Я приехала в Лондон и решила, что…

— Очень рада тебя видеть, — улыбнулась Бев и тронула няню за плечи: — Элис, приготовьте нам чай.

— Ты собиралась уходить, — возразила Эмма. — Мне не хотелось бы нарушать твои планы.

— Пустяки. — Когда няня поспешно удалилась, Бев крепко сжала руки, борясь с желанием прикоснуться к Эмме. — Ты уже совсем взрослая. Трудно поверить… Но ты, должно быть, замерзла. Пожалуйста, входи.

— У тебя были какие-то планы.

— Прием у клиента. Это неважно. Мне хочется, чтобы ты осталась. — Бев стиснула ее руки, глаза жадно впились в лицо девушки. — Пожалуйста.

— Хорошо. На несколько минут.

— Давай твое пальто.